Ширли Джексон
Олеандры отступали от дороги, образуя большой квадрат: Элинор видела его дальнюю сторону — ряд олеандров, вероятно, вдоль какой-то речушки. Дождик явно зарядил на весь день, но это был летний дождь, от которого трава и деревья становятся зеленее, а воздух — свежее и чище. Старинный особняк на холме приносит его обитателям только горе.
На Теодоре была ярко-желтая блузка. Однако Люк был уже внутри. Из Теодориного окна она совершенно невидима, хотя отсюда кажется, будто она стоит прямо напротив ее спальни.
Ширли Джексон - А из нью-йоркской жизни — только спичечный коробок, который она взяла в ночном клубе, и страничка печатного текста: «Благодарим вас за присланные материалы, но, к сожалению, нам они не подошли». С обеих сторон прозвучали оскорбительные слова, какие может загладить лишь время.
Вагон был такой пустой, что маленькому мальчику досталась целая скамья, а его мать сидела напротив, через проход, с сестренкой мальчика, совсем маленькой. В одной руке она сжимала кусочек тоста, а в другой погремушку. Она была надежно пристегнута к сидению, чтобы иметь возможность сидеть и смотреть по сторонам, и если она начинала съезжать, ремешок останавливал ее на полпути, не давая младенцу свалиться, пока мать ее снова не поправит. Мальчик смотрел в окно и кушал коржик, мать тихо читала и отвечала на вопросы ребенка, не поднимая глаз. Немногочисленные другие пассажиры сидели в другом конце вагона, если кому-то из них случалось проходить между сиденьями, мальчик поворачивался и говорил: «Привет», тогда чужой человек тоже отвечал «привет», иногда спрашивая, нравится ли ему поездка, или говоря, какой он большой и славный. Реплики такого рода раздражали малыша, и он с недовольным видом отворачивался к окну. Но вот малышка, тихо занятая своей погремушкой и корочкой хлеба, которую мать ей то и дело обновляла, завалилась набок и стукнулась головой. Она заплакала, и на минуту вокруг маминого сидения поднялись шум и суета. Мальчуган соскользнул со своего места и, перебежав проход, принялся ласкать ножки своей сестренки, упрашивая ее не реветь, пока крошка не рассмеялась и не вернулась к своей корочке, а мальчик, получив от мамы леденец, снова занял место у окна. «Она подошла и сказала «Вот я тебя съем», а я ей «нет, не съешь» и прогнал ее прочь, эту злую, старую, гадкую ведьму. Он перестал говорить и посмотрел на входную дверь, когда та отворилась, и в вагон зашел человек. Это был пожилой мужчина с приятным лицом под шапкой седых волос; его синий костюм имел лишь слегка потрепанный вид, который вещи принимают за долгую поездку в поезде. Он держал в руке сигару и когда мальчик сказал: «Привет», мужчина помахал ему сигарой и ответил: «Взаимно, сынок». Он встал как раз рядом с местом, где сидел малыш и, облокотившись на спинку, посмотрел на ребенка, который вытягивал шею, чтобы заглянуть повыше. Услышав этот вечный вопрос, малыш с минуту смотрел на пассажира с подозрением, а потом выпалил: — Двадцать шесть. Восемьсот и сорок восемьдесят. После чего мотнул головой в другую сторону прохода: — Это твоя мама?. Мальчик вытянулся вперед, присмотрелся и подтвердил: — Да, это она. Малыш снова посмотрел на него с подозрением. Она перехватила взгляд ребенка и сурово нахмурилась. Мальчик уставился на него и тогда человек обошел скамью и уселся рядом с ним. Услышав это, мать, которая слегка встревожилась, когда мужчина близко придвинулся к ее ребенку, спокойно вернулась к чтению своей книги. Малыш восторженно рассмеялся, а мужчина откинулся назад и пыхнул сигарой. Малыш смотрел снизу вверх, кивая каждому слову. Так тебе рассказать, что я сделал? Малыш кивнул с еще большим энтузиазмом, а его мать снова оторвалась от книги и прислушалась с улыбкой. Мальчик разинул рот, и мать резко повернулась, улыбка быстро таяла на ее лице. Она, было, раскрыла рот, но ничего не сказав, снова сжала челюсти. А мужчина тем временем продолжал: — А потом, я взял и отрезал ей голову и взял ее голову. Мамаша отложила книгу и встала со своего места. Она подошла к незнакомцу и спросила: — Вы думаете, что делаете? Мужчина вежливо поднял глаза, и она сказала: — Убирайтесь отсюда. Он посмотрел на малыша, слегка пихнул его локтем, после чего оба они расхохотались. Он встал с сиденья, и мать отошла в сторону, чтобы он мог уйти. Мужчина засмеялся, к нему присоединился малыш, потом он сказал: — Извините — и вышел из вагона. Когда дверь за ним закрылась, мальчик тут же спросил: — Долго нам еще ехать в этом старом поезде? Она стояла и думала, что еще сказать малышу и, наконец, добавила: — Сиди спокойно и будь хорошим мальчиком. Можешь взять еще леденец. Малыш охотно слез и проследовал за мамой к ее месту. Она достала леденец из кармашка в бумажнике и вручила его ребенку. Он вернулся с леденцом на свое место и снова устроился так, чтобы смотреть в окно.
Завтра займусь шкатулкой, пообещала она себе, распахну окна, и дом наполнится свежим воздухом, а старье благополучно отправится на чердак; эта комнатка будет очень уютной, — и она оценивающе склонила голову на бок — если вынести хлам и прибраться. И тут же: да ведь это мой дом. Но зачем ты… — Да ладно. И она сбежала по ступеням на лужайку между купами высоких деревьев, крикнув через плечо: — Догоняй! Моя, думаю, прежде служила бальзамировочной. Смеялись ли надо мной? Потом повесил пальто в шкаф, прошел в большую комнату и зажег настольную лампу.